Филипп Петрович выносил мусорные пакеты на улицу, когда его подозвал раскрасневшийся от усталости мужчина в костюме и с большим портфелем, из которого торчали уголки бумаг.

— Слышь, дядь, приёмная Пантелеева здесь? — взглядом указал он на большую дверь современного офисного здания.

— Добрый день, всё верно, приёмная тут, — вежливо ответил Петрович и пошёл к мусорным бакам.

— Слава богу, а то навигатор меня по всем торговым центрам в округе протащил! Вы бы хоть указатели какие прикрутили или вывеску, — вытер лоб мужчина и потянулся за сигаретой. — Огниво есть? — спросил он через минуту у возвратившегося уборщика.

Тот молча достал зажигалку и протянул мужчине, который, издав громкий отвратительный звук носом, харкнул в клумбу.

— А чё, он бабки всем даёт? — чуть понизив голос, спросил тип.

— Бабки?

— Ну да. Говорят же, что к нему если с какой проблемой прийти, он поможет. Денег-то хоть задницей жуй, не обеднеет. У меня знакомый один от него полтора ляма получил на свой бизнес.

— Ну да, помогает, если дело достойное или беда какая, — меняя пакеты в уличной урне, ответил Петрович.

— Хех, вот причуды у этих богачей, — затянулся с мечтательной улыбкой краснолицый дядька. — Я бы хрен кому копейку дал. Путь сами крутятся как могут. Хотя, может, там с налогами какие махинации, — задумчиво произнёс он, сделав ещё одну затяжку.

Пропустив это мимо ушей, Петрович спросил:

— А вам на что деньги?

— На общественно важное, — ушёл от ответа мужчина.

— Это хорошо, что на общественно важное. Он это дело любит.

— А ты-то откуда знаешь, чего он любит? — смерил оценивающим взглядом тип уборщика.

Петрович игнорировал выдаваемую ему униформу и был одет в свою старую потрёпанную кожаную куртку, растянутый свитер и длинные вельветовые брюки, заправленные в кроссовки. Огромная бейсболка с прямым козырьком почти закрывала брови. Одежда была чистой, но безвкусной, а от самого Петровича сильно несло растворимым кофе и дешёвым одеколоном.

— Ну… Я тут ещё при его отце работал.

— И что, тебя во все дела посвящают? Хотя да, у нас же дворник — главный на любом предприятии, — злобно оскалился мужчина, а затем бросил окурок. Тот ударился об урну и, рассыпав по земле красные искры, срикошетил в траву. — Ладно, не кисни, а то какой-то вон мрачный стоишь. У меня социальная столовая будет неподалеку. Выпускные, корпоративы, свадьбы на самый худой кошелек… Так что приходи потом, как зарплату получишь. Ну а формат развлечения выбирай тот, какой больше душе угоден. Поминки у нас тоже будут бюджетные. — Закончив свою короткую презентацию, дядька криво улыбнулся и начал подниматься по ступенькам, громко обивая ботинки от грязи.

Петрович дошёл до своей кладовки и, взяв метлу с совком, принялся подметать лестницу.

— Хватит меня постоянно дёргать! Я тебе уже сказала, что куплю планшет и самокат только после того, как мы получим деньги! Так что не ной там и веди себя как договаривались, — раздался откуда-то из-за угла раздражённый женский голос.

Петрович продолжал подметать, когда в нескольких метрах от него появился источник шума. Дворник украдкой взглянул на маму, тащившую за собой упитанного и весьма капризного сына. Оба были бедно одеты, и Петрович на секунду подумал, что ослышался насчёт планшета и самоката.

— Соцпомощь здесь? — не здороваясь, обратилась женщина к дворнику.

— Здесь приемная господина Пантелеева.

— Помощь бедным, погорельцам, безработным тут оказывают? — голос женщины становился все более раздражённым.

— Да, здесь, но сейчас там занято, а в час будет обед, — мужчина говорил, продолжая громко шуршать метлой по каменным ступеням.

— Мам, ма-а-а-ам, ты задолбала, я бургер хочу! И отдай мне телефон, — противно заныл мальчишка, но мать грозно шикнула на него, затем достала из кармана свой телефон и посмотрела время.

Филипп Петрович в марках смартфонов, как и в их стоимости, не разбирался, зато заметил свежий маникюр и несколько золотых колец размером с колёсные гайки.

Поймав его взгляд, женщина суетливо стянула кольца и опустила их в карман.

— Чего вылупился? Мы — малообеспеченные жертвы домашнего насилия! — с гордостью заявила она.

— Соболезную, — искренне ответил Петрович, взглянув на пацана, которого явно насильно кормят фастфудом и мало обеспечивают воспитанием.

— Себя пожалей, гопник протухший, — бросила напоследок мамаша и, ещё раз шикнув на сына, чтобы тот наконец замолчал, потащила его ко входу.

Закончив подметать, Филипп Петрович принялся оттирать двери и стёкла на фасаде, а заодно поливать цветы в вазонах.

Тут к нему бесшумно подкралась пара милых на вид старичков.

— Извините, уважаемый, не подскажете? — осторожно, словно боясь потревожить, обратилась к Филиппу женщина.

— Дува! Гвомте говови! — прочавкал что-то громко, но совершенно непонятно дед, повернувшись к своей жене.

— Да, что вас интересует? — положив пульверизатор на землю, спросил Петрович.

— Не хотелось бы вас отвлекать, просто мы ищем офис нашего местного мецената, Памилеева.

— Мамемеева, а не Мамемеева, бестолоть гвупая! — продолжал мычать мужчина на жену, агрессивно при этом размахивая руками.

— Пантелеева, — вежливо поправил их обоих Петрович. — А что у вас за дело к нему?

— Да вот супругу недавно почти все зубы выбили за длинный язык. А в клинике такой счёт выставили, что хоть квартиру разменивай.

— Нафнена ты ему фаскавываефь? Это ве убовщик сваный! Какая ве ты…

Мужчину прорвало минуты на две, а его жена и Петрович молча стояли и слушали, как тот поливает обоих невнятной, но наверняка весьма красноречивой грязью. Правда, слова не вызывали никакой обиды, наоборот, мужчина выглядел смешно и немного нелепо, словно актёр какого-то юмористического представления, а в глазах женщины Петрович видел пусть и слабое, но удовлетворение от того, что она почти не понимает, что там её муж пытается проорать.

— В общем, вот, пришли просить помощи, — тяжело выдохнула она, когда муж заткнулся.

— Второй этаж и направо, — подсказал Петрович.

Мужчина и женщина одарили уборщика совершенно разными взглядами и прошли внутрь здания.

В течение часа Филипп Петрович проинструктировал ещё несколько человек, как пройти в офис бизнесмена за помощью и поддержкой. В день Пантелеев выделял на подобные встречи не более двух часов, а после обеда обычно занимался бизнесом, личными делами и проблемами, а не общественными. Поэтому как только приём заканчивался, то и к дворнику обращалось всё меньше народу.

Последним сегодня был какой-то парнишка в инвалидной коляске. Таких Филипп Петрович видел часто на приёме к бизнесмену. Правда, этому парню нужен был не Пантелеев, а сам Филипп Петрович. Молодого человека подкатила ко входу мама, и тот протянул уборщику напечатанное на белом листе приглашение на благотворительный творческий вечер.

— Сбор средств в помощь бездомным животным, — прочитал вслух Петрович.

— Приходите, у нас с друзьями музыкальная группа, где я клавишник. Будет концерт, а ещё выступление местных поэтов, напитки и еда, — рассказал коротко парень. — Жертвовать не обязательно, главное — привлечь как можно больше народу. Будут также животные из приютов, которые ищут хозяев.

Даже не взглянув на здание, мама с сыном направились дальше, раздавая листовки всем прохожим на своем пути.

Петрович закончил с уличными работами, убрал инструмент и присел на лавку.

— На вот, хлебни чайку, — послышалось сбоку.

Петрович благодарно кивнул и принял картонный стакан с клубившимся над ним па́ром от человека в дорогом костюме.

— Ну, что скажешь, Филипп Петрович? Кому помогать будем? Народу сегодня, слава богу, немного, но у всех просьбы важные, а главное — лица такие искренние, — делился своими впечатлениями человек, присевший рядом с уборщиком.

— Да что тут сказать, Аркадий Евгеньевич, помочь хочется всем. Но я бы это сделал не так, как они просят.

— А ну, рассказывай.

— Ну вот, например, женщина с беззубым мужем. Я бы ей путевку подарил в длительное путешествие. Море, горы, новые города. Желательно на пару месяцев, а лучше на полгода. Чтобы муж в себя пришёл, сидя один дома. А то он её вообще не уважает, да и остальных тоже. Пусть подумает.

— Так-так, интересно. А мама с сыном?

— Жертвы домашнего насилия? Ну, сыну можно подарить абонемент на занятия по боксу или рукопашной борьбе. Научится сопротивляться этому самому насилию, в форму придет, воспитание получит нормальное. Глядишь, и успехов каких добьётся, вытащит бедную семью из заявленной нищеты.

— Ага. А по поводу социального ресторатора что думаешь?

— Хороший проект. Думаю, что деньги могут только всё испортить. Начнёт ещё дорогую посуду закупать, дизайнерскую мебель для интерьера, а там и ценник вырастет. Какой уж тут общественно значимый результат в итоге может получиться? Да и персонал, боюсь, от него быстро начнёт убегать. Больно уж резко он чувствует классовую разницу. Предлагаю направить ему для начала приглашение на работу в один из ваших ресторанов. Пусть потрудится годик на кухне или в зале, а как прочувствует на себе все прелести этой работы, так можно уже и начисления какие-то делать небольшие. Ну а если не согласен, то пусть сам крутится.

— Вот как, — усмехнулся мужчина, выслушав дворника. — Ну а денег-то кому давать?

Филипп Петрович протянул начальнику пригласительный флаер на творческий вечер.

— Будет время, сходите сюда. Думаю, вполне достойный проект. Я сам собираюсь посетить и оставить, сколько смогу.

— Да ты, Петрович, настоящий меценат.

— Да ну-у-у, какое там. По сравнению с вами, Аркадий Евгеньевич, я турист, которому не жалко пары копеек для музыканта в переходе.

— В офис точно не хочешь пойти работать? Я бы тебе должность дал директора по работе с общественностью. Кабинет достойный — с панорамными окнами, секретаршей и теннисным столом.

— Спасибо, Аркадий Евгеньевич, но мне кажется, что работать с населением лучше в неформальной обстановке. Так они более искренне и наглядно презентуют свои проекты, а заодно и личные качества. Намного быстрее все становится понятно, чем когда перебираешь бумажки и слушаешь заготовленные речи, находясь в кабинете. К тому же мне нравится наводить порядок. Приятно работать руками.

— Актёр ты, Петрович, — усмехнулся мужчина.

— Актёры к вам приходят, а я всего лишь зеркало, перед которым они репетируют.

— Да уж, ты прав. Ну, может, хоть вывеску повесим? А то люди, приходя ко мне, сразу жалуются на её отсутствие.

— Знаете, для тех, кому действительно нужна помощь, такие мелочи покажутся несущественным препятствием. Если человека в первую очередь волнует отсутствие вывески на вашем здании и он спешит на это пожаловаться, то можно сразу задуматься: а что для него действительно важно в этой жизни?

Александр Райн

Если вам понравилась история, поддержите автора лайками, репостами или угостите печеньками 4276100014100967 (сбербанк) буду рад любой вашей поддержке! =) Спасибо!