Кротов ехал медленно. Дворники еле справлялись с сырым колючим снегом, налипавшим на лобовое стекло, и водителю приходилось быть очень внимательным, чтобы ни в кого не влететь. На повороте к парковке образовался сугроб, машина забуксовала, но справилась. Свободное место пришлось искать минут пять. Гипермаркет выглядел как муравейник, только наоборот. Муравьи приехали сюда на своих машинах, но тащили еду не внутрь, а наружу.

Кротов разблокировал телефон, написал жене, что добрался, но не успел отправить сообщение. Батарея приказала долго жить.

Выскочив из нагретого салона, Кротов тут же прочувствовал на себе все минус четыре, порывистый ветер и игольчатый снег.

В дверях магазина его приятно окатила горячим воздухом тепловая пушка, снег растаял, и одежда вмиг стала мокрой. Кротов засунул руку в карман, потом в другой, в третий… Списка нигде не было. Он хотел было достать телефон и позвонить жене, но вспомнил, что тот впал в летаргию.

«Ладно, по памяти справлюсь», — успокоил себя Кротов и вклинился в мир людей, тележек и предновогоднего повышения цен.

Кротов справлялся легко, отдавая предпочтение готовым наборам: нарезки колбас, сыров, миксы морепродуктов. Когда почти все было сложено в тележку, Кротов остановился и задумался. Мир вокруг замер. Пропали суетливые люди, раздражающая музыка, плачущие дети, голоса в динамиках. Кротов устанавливал связь с подсознанием, пытаясь отыскать в его глубинах рецепт банального оливье.

Семья Кротова никогда не готовила этот салат, всё это казалось им каким-то стереотипным и заезженным. А тут жена настояла. Захотелось ей окунуться в детство. Кротов напрягся. Он помнил, что нужен горошек, яйца и картошка, а вот понять, что было дальше в этом сюжете, мешала другая информация, занимавшая мозг.

На всякий случай еще раз проверив карманы, Кротов убедился, что списка нет. Он хотел было ехать домой, чтобы составить новый, но вспомнил тернистый путь: метель, сугробы — и невольно поежился.

Кротов решил просить помощи. Словно терминатор, он начал сканировать торговый зал на наличие потенциального оливьешника. Наконец цель была обнаружена. Невысокая взопревшая тетенька в расстегнутом пуховике, возраста примерно как теща Кротова, лапала хурму.

Кротов бочком подошел к ней и, прочистив горло, обратился:

— С наступающим вас!

— Я этот ящик первая нашла, тут лишь несколько штук спелых, даже и не думайте, — злобно прищурилась на Кротова женщина.

— Спасибо, я уже набрал, — показал Кротов на пакет явно спелых плодов в своей тележке.

— Шустрый какой, — улыбнулась тетка.

— Вы мне не поможете? Я список потерял, телефон разрядился, а рецепт оливье совсем не знаю. Жена очень просила всё купить, а я, кроме горошка, вообще ничего из этого салата не помню.

— Ну, горошек — это самое главное, его вечно все забывают. Помогу, чего ж не помочь, а вы мне тогда свою хурму отдадите, — начала торговаться женщина.

— Половину.

— По рукам.

Они вместе начали обходить прилавки. Женщина громко, по-профессорски, рассказывала о том, каким должен быть настоящий оливье, который готовится в ее семье вот уже три поколения. Правда, первым поколением была сама эта женщина, но не суть. Кротов шел рядом и впитывал мудрость с видом прилежного ученика.

— Самое главное — это свежие огурцы, а никакие не соленые, — объявила женщина, набирая в пакет зеленые плоды. — В правильный оливье идет только свежак!

— Вы извините, что я подслушиваю. Некрасиво, понимаю. По-моему, эта женщина вводит вас в заблуждение, — подал как бы невзначай голос какой-то дядечка, гипнотизирующий ценник томатов черри, видимо, надеясь, что тот одумается и изменит свои цифры.

— Еще как некрасиво! Даже очень некрасиво, — рявкнула тетка, повернувшись к наглецу.

— Просто, я так понимаю, вы не вместе, — оторвался мужчина от томатов. — Молодой человек, если вы не хотите испортить свой праздничный стол, то не слушайте ее. Она вам еще скажет, что в салат надо колбасу вареную добавлять, — надменно улыбнулся дядечка.

— А что, по-твоему, надо, а? Умник! — тетя начала краснеть, как те самые черри, и откатила в сторону свою тележку.

— Не по-твоему, а по-вашему, — спокойно ответил мужчина. — И не колбасу, а куриную грудку. Колбаса — это конформизм. Давно вышедшая в тираж пролетарская привычка. Хотя, судя по вам, тут всё понятно, — ухмыльнулся мужчина, оценив женщину взглядом.

— Ты у меня сейчас сам в тираж выйдешь, рожа нонконформистская. Какой идиот в оливье курицу добавляет?

— Любой уважающий себя современный человек, — пожал плечами мужчина.

— Да что вы говорите? Может, этот уважающий себя человек еще и яблоки в оливье кладет?

— Обязательно, — строго посмотрел на нее мужчина. И незаметно кинул в телегу Кротова несколько яблок.

— Ха! Не, ну вы видали?! — заголосила тетка, и Кротов вдруг почувствовал себя неловко. Он хотел было уйти, но тут события начали развиваться стремительно.

— Знавала я таких гурманов, которые яблоки добавляют в оливье, да. Личности, скажем так, особого склада ума, — покрутила женщина рукой у виска.

— А что не так с яблоками? — вмешалась какая-то молодая сердобольная девушка, набирающая лимоны в пакет. — Я тоже так всегда делаю.

— Ну вот, говорю же, молодые в курсе, — показал дядька на девушку. — Это вы по канонам мелового периода привыкли готовить. В пещере на костре.

— Всё, я не собираюсь это больше выслушивать, идемте! — женщина в пуховике схватила Кротова за локоть и повела прочь от необразованных хамов.

Она продолжила набирать ему в телегу продукты и при этом рассказывать о рецепте.

— Нам понадобится картошка, яйца и сладкий перчик. Это самые необходимые продукты в оливье. Запоминайте.

— Извращенцы, в оливье — перец, — послышалось откуда-то сзади.

— Это вы щас кому сказали?

Тетя совершила медленный разворот на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси. В руке она сжимала большой цукини, которым была готова фехтовать. Перед ней оказался новый персонаж — высокий, с густыми черными волосами на голове, лице, в носу и на руках мужчина. Глаза его прятались за стильными темными очками.

— Это я так, мысли вслух, — произнес мужчина, взвешивая лук.

— Мысли свои при себе держите, — прошипела женщина. — Ваше счастье, что я очкариков не бью. Вас, видимо, не воспитали как следует, и вырос вот такой мыслитель. Демокрит, етить твою, — фыркнула она, проведя рукой сверху вниз перед лицом мужчины.

Кротов думал, как бы ему улизнуть, но женщина одним глазом следила за ним. И стоило ему сделать шаг, как она крикнула:

— Стоять! Мы не закончили.

— С такими рецептами вы не закончите, вы прикончите, — продолжал лезть очкарик не в свое дело.

— Самый умный? Ну-ка, давай, изложи нам, что идет в оливье.

— Легко. Для начала необходимо убрать ваш дешманский майонез, — показал мужчина на тележку, — и взять нормальную сметану.

— Ха! — показала женщина на него пальцем, словно уличила шпиона. — Сметана! В оливье!

— Да, а еще вустерский соус и дижонская горчица.

— И это я извращенка?

— А что такого? — встала на защиту очкарика его жена, вышедшая из-за горы моркови. — Мы всегда так готовим, всем нравится, а вы молодому человеку предлагаете питаться химическим ядом. Майонез — это же сплошные консерванты и вредные жиры! — она достала из собственной корзины и переложила в тележку Кротова сметану, соус и горчицу.

Женщина в пуховике сунула было руку, чтобы выбросить чужие продукты, но Кротов ее остановил, соврав, что все равно собирался их покупать. Тогда тетка начала выходить из себя. Она схватила проходящего мимо старичка за пальто и громко закричала:

— Прошу прощения! С наступающим! Не могли бы вы разрешить наш гастрономический спор?

Понимая, что выхода у него нет, старичок кивнул.

— Что идет в оливье: сметана или майонез?

Четыре нетерпеливые пары глаз уставились на пожилого мужчину.

— Вы извините, у меня стол номер пять, — дрожал дедушка. — Я кроме гречки и рисового супа вообще ничего не ем, — продемонстрировал он свой скромный набор.

— Еще раз прошу прощения, — разжала хватку женщина и расправила на мужчине пальто.

Дед отошел на безопасное расстояние, а затем крикнул:

— Моя жена добавляет ложку томатной пасты и шампиньоны, говорит, что пальчики оближешь!

— Оливье в могиле перевернулся, наверное, — перекрестилась женщина.

Кротов втайне от нее кинул в телегу фасованные грибы.

— Всё, надо заканчивать с этим беспределом, — вытерла лицо женщина. — Берите яйца, и пойдем за горошком.

— Только перепелиные берите, на них надо делать, — послышался уже знакомый голос нонконформиста.

— За-ра-за, — прошипела женщина в пуховике.

— А я вот говяжий язык вместо мяса или птицы добавляю, — раздался новый голос.

— А я с креветками делаю! Классический оливье жрать невозможно.

— Никакой сметаны! Только греческий йогурт!

— Каперсы, обязательно надо добавлять каперсы!

Постепенно вокруг Кротова и его тележки скапливалось всё больше последователей и адептов разных рецептов и способов приготовления злосчастного салата. Люди ругались, пихались и кидали ему в тележку всё новые и новые продукты. Лук всех цветов радуги, баклажаны, чеснок, белую фасоль, гренки. В какой-то момент Кротов вырвался из эпицентра и попытался скрыться в недрах гипермаркета, но тут в громкоговоритель объявили:

— Мужчина с оливье, прячущийся в отделе бытовой химии, не забудьте, что в салат идет кинза.

После этих слов взорвался весь гипермаркет. Микрофон вырывали, в динамике слышались звуки битвы. Кротова искали по всем отделам. Начался настоящий блокбастер — с рябчиками и корнишонами. Пока он бежал, люди продолжали подкидывать ему продукты. Прорвавшись, он принялся оплачивать покупки. Кассовый чек была такой длинный, что Кротов мог несколько раз обернуться им как шарфом. Да, можно было вернуть всё на место, но он не хотел возвращаться в этот праздничный ад.

Дома он рассказал обо всем жене.

— Ладно, купил и купил. Потратился, конечно, но зато вкусно поедим, — успокаивала супруга Кротова. — Гостей позовем или соседей. Я, вообще-то, обычный оливье хотела, ну самый классический: лук, морковь, картошка, огурцы соленые, колбаса и, самое главное, то, что я почему-то помню больше всего из детства, — горошек. Ты же его купил, да?

Кротов вывернул последний пакет, в котором лежала копченая путассу, и молча замотал головой.

— Я сбегаю в круглосуточный в соседнем дворе?

— Слушай, а можешь еще для крабового кое-что захватить? Мама завтра придет, она его обожает. Я тебе список напишу.