— Алло, Дим, я только от психолога вышла, не могла раньше набрать.

— Ну чего там? Есть какие дельные советы?

— Есть, — Ксюша тяжело выдохнула. — В целом ничего особенного. Говорит, что Антону надо пройти специальную программу, — она набрала в легкие воздух, словно собираясь нырнуть, а затем добавила: — Не из дешевых. А с Алисой всё хорошо. Гиперактивность у неё, конечно, немного зашкаливает…

— Ничего себе немного… Ты рассказала, как она в детском саду совочком подкоп сделала, чтобы поиграть с дворовой собакой за забором, которая еле от нее лапы потом унесла?

— Рассказала, но тут ничего не поделать — энергию надо куда-то девать. Можно ее на атлетику записать… Дим, я так хочу в отпуск, ну позвони ты своим, чтобы они внуков недельку у себя подержали. Сам же говорил, что отец у тебя с последней командировки сразу на пенсию нырнул.

— Я тебе уже объяснял, что он чудак. Голову им запудрит своими бреднями.

— Ну, может, детям как раз это и нужно? Всего на неделю, а мы — до моря и обратно. Я же не прошу кольцо с Сатурна мне достать, просто отвезем детей к дедушке с бабушкой, ну?

— Я… я… Ладно, я подумаю.

— Спасибо, люблю тебя.

Дима сбросил вызов и, развалившись на диване, уставился в потолок. Из всех измерений доносился звонкий голос семилетней дочери и, кажется, детские шаги по стенам и потолку. Из комнаты сына тянуло чем-то странным, чем-то тошнотворно-сладким. Чем-то…

— Я не понял, ты куришь, что ли? — ворвался Дима в комнату Антона и застал его прячущим вейп под подушку.

— Нет, — натужно промычал сын, пытаясь сдержать внутри себя пар, но не смог и закашлялся.

Откинув подушку, Дима схватил электронную сигарету и впился взглядом в сына.

— Меня Олег попросил у себя подержать, чтобы его родители не заругали, — виновато хлопал глазами мальчик.

Дима молча смотрел на него с минуту, пытаясь не сорваться на крик, а потом просто вышел.

Пальцы нервно тыкали по экрану телефона в поисках номера. «Отец». Гудок, еще гудок…

— Димка, вот так звонок, ну как жизнь?

***

— Вот такие дела, пап. Этот засранец курить начал; в школе говорят, что матерился на перемене, уроки ленится делать, в третьем классе уже друзья мутные появились... А Алиске пропеллер в роддоме забыли удалить, так и носится… Ну, ты помнишь, вы же приезжали, — Дима вывалил всё как на духу и приготовился получить тот самый отцовский совет, который решит все его проблемы и будет в сто раз лучше и надежней самых специальных программ самых специальных психологов.

— С Алиской всё понятно: она вся в твою мать, — усмехнулся в трубку отец. Было слышно, как он чешет бороду. — Антону же девять в этом году исполнилось? Ты уже принял его в орден?

«Блин, так и знал, что сейчас начнется», — сам себя корил Дима за этот звонок, за то, что решил, будто всё давно в прошлом и отец образумился.

— Пап, ну хватит, а? Опять ты со своей ерундой.

— Ерундой? Дим, речь о серьезных вещах! Тебя, между прочим, никто не исключал, ты сам ушел, — удивился отец, словно этот разговор не происходил ранее уже десятки раз.

— Пап, я помню, как ты нас обманывал, как всё подстраивал. Послушай, я хочу привезти вам детей на неделю. Могу я тебя попросить не пудрить им мозги своими сказками?

— Значит, ты его не посвятил… Привози, конечно, о чем речь, я столько лет просил тебя об этом. Сам понимаешь, мне тяжело было приезжать к вам с этими командировками, зато теперь! Я так соскучился…

— Пообещай мне, что ты не будешь доставать их своими странными играми, как доставал меня до шестнадцати лет. И я привезу их.

— Дим, если ты помнишь, то в ордене шантаж не приемлем. И никто тебя не доставал, ты сам был рад служить ему, как и я, и твой дед, и его дед… Ордену восемьсот лет! Начало было…

Понимая, что это надолго, Дима положил телефон на стол и отправился в туалет, а когда вернулся, в трубке уже слышалось: «Ты тут? Алло?»

— Мы завтра приедем.

— Ждём!

***

Провести лето в захолустном, окруженном лесом городке с населением пятнадцать тысяч человек, где пятиэтажные дома считаются высотками, а из развлечений — только телевизор с федеральными каналами и супермаркет, представлялось Антону не лучшей перспективой. Но после того как отец застукал его с вейпом, а мама получила втык на родительском собрании, митинговать было слишком рискованно. Поэтому Антон выражал свое недовольство кислым молчанием и специально смотрел ролики на телефоне, используя полную громкость.

Алиса же, наоборот, была вся в нетерпении и поэтому всю дорогу била ногами по переднему сиденью.

— Вот они, мои лягушата! — радостно встречал дед внуков, выбежав из квартиры, как только услышал незнакомый мотор под своими окнами.

Двери хлопнули. Все члены семьи Кармановых без энтузиазма вывалились из душного салона, за исключением самой младшей — той, что с косичками.

— Де-да-а-а! — закричала Алиса и, отдавив по пути ноги брату, кинулась на шею старику.

— Пап, нас всего неделю не будет, прошу, постарайся сделать так, чтобы я забирал отсюда детей, а не тамплиеров, — попросил Дима, оглядев выжатого тяжелой многолетней работой и высушенного северными ветрами отца.

— Сын, как ты можешь так говорить, ты же…

— Пап, я сейчас заберу их, и мы уедем.

Сняв с шеи внучку, дед поджал губы и взглянул на сына как на палача.

— Дим, ты чего такой серьёзный? — взяла мужа за руку подошедшая Ксюша и улыбнулась свекру. — Здравствуйте, Пал Василич, спасибо вам большое. Не переживайте, мы вам полностью доверяем.

— Спасибо, Ксюш! Эх, была б ты моей дочкой, я бы тебя в орден без всяких там… — заулыбался дед.

— Всё, пап, мы поехали.

— Уже?! А чаю? Мать сейчас с больницы должна прийти.

— У нас отпуск начался, всего неделя, ехать надо.

— Ну добро. Отзвонитесь, как будете на месте, мать переживает.

— Пусть не переживает.

Двери хлопнули, машина развернулась и рванула с пробуксовкой, взметнув в воздух облако пыли.

— А что за орден, дед? — спросила Алиса.

— Орден Золотого Тритона или, если коротко, ОЗТ, — заговорщицки произнес мужчина и показал на нашивку на своей светло-синей рубашке.

Антон впервые оторвал глаза от телефона и взглянул на золотую ящерицу, что как будто пыталась заползти в карман деду.

***

— Нашему ордену восемьсот лет, мы — последний оплот добра в этом мире, — с жаром и мрачной таинственностью начал рассказывать дед, как только всё семейство уселось за стол. Старики жили в двухкомнатной квартире двухэтажного дома прямо на пороге огромного смешанного леса.

— Паш, может, они хотя бы сначала поедят? — спросила бабушка, суетливо накладывая внукам картошку с мясом, нарезая хлеб, овощи, наливая чай и гладя каждого по голове. Она с утра ходила в больницу и вернулась ровно тогда, когда сын с невесткой уже скрылись за поворотом.

— Пусть едят, я же их разговаривать не прошу, они слушают, — подмигнул дед Алисе, и та хитро улыбнулась.

Антон на деда не смотрел. Его-то интерес был где-то там, на улице, где должен был нормально ловить сигнал мобильной сети. Но в этом городе он вообще ловил как-то неважно, словно его глушили.

— Дело в том, что на самом деле зло захватило мир уже очень давно. Великая битва была проиграна, армии добра разбиты, мир накрыт колпаком ненависти и раздора, и только орден Золотого Тритона не сдается вот уже восемьсот лет. — Дед говорил полушепотом, слегка наклонившись к центру стола, словно опасаясь, что кто-то невидимый подслушивает. Алиса смотрела на него с вытаращенными глазами и жадно впитывала каждое слово вместе с мясной подливкой.

— Да фигня это всё, — кисло выдал Антон, ковыряя картошку, источающую пар.

— Ха, фигня! А ты не заметил забор с колючей проволокой и пропускной пункт на подъезде к городу?

— Там от пункта только одна стенка осталась. Папа сказал, что сто лет назад город был закрытым из-за того, что здесь какие-то тарелки выпускали для радиосигналов из космоса.

— Папа твой много чего говорит, но не по делу, — фыркнул дед и, схватив со стола огурец, смачно откусил. Прожевав, он снова перешел на полушепот: — На самом деле здесь всегда был орден. А потом неверующие или отказавшиеся от ОЗТ, вроде вашего папки, начали снимать защиту, и город обнажился. Большинство покинули его, потому что стало небезопасно. Силы зла не дремлют, они без конца атакуют. Но хранители ордена никуда не делись, они здесь. Я, ваша бабушка и еще несколько семей до сих пор на страже добра.

— Ого-о-о, — раскрыла рот Алиса, и из него в тарелку выпала недожеванная картошка.

— Ба, ну ты-то хоть не веришь в эту ерунду? — посмотрел умоляюще Антон на бабушку, наконец закончившую с сервировкой стола и усевшуюся пить чай.

Женщина лишь загадочно пожала плечами, а затем пододвинула на центр стола заварочный чайник, по которому полз нарисованный тритон.

— Как доедите, я вам кое-что покажу, — улыбнулся дед, и Алиса быстро заработала ложкой в тарелке.

— Жуй как следует, — настояла бабушка, и девочка не без труда сбавила обороты.

***

— Антош, у тебя же есть фонарик на телефоне? Посвети, — попросил дед, когда они спустились в темный подвал, подсвеченный лишь тонкими лучами из крохотных продухов.

Антон недовольно и громко выдохнул и достал телефон. Яркий луч вырвал из мрака старый подвал с низким потолком, напоминающий подземный склеп или катакомбы замка. Вдоль стен тянулись провода, по углам чернела огромная паутина. Что-то без конца шипело, стучало, щелкало. По трубам, словно кровь по артериям, сочилась вода. Дом стонал, дом дышал. Шаг за шагом, поворот за поворотом троица погружалась в темный лабиринт. Казалось, что в любой момент одна из многочисленных дверей подвала откроется и оттуда выскочит фантом. Внезапно что-то действительно дернулось и помчалось прямо на них.

Раздался визг.

— Антош, это же кошка, — спокойно сказала Алиса, показав на рыжее дрожащее существо, забившееся в угол. Парень успокоился лишь через пару минут, не сводя с кошки луч фонаря.

— Пришли. Посвети-ка, — дед показал куда-то рукой, и Антон направил телефон на старую металлическую дверь с большим тритоном на коричневом полотне с пятнами ржавчины.

Дед вставил в замок большой ребристый ключ и надавил со всей силы. Механизм внутри сдвинулся, дверь ожила и провернулась на петлях. Сунув руку внутрь, дед щелкнул выключателем, и над потолком загорелось тусклое солнышко в сорок ватт.

— Ни-че-го себе, — в один голос произнесли брат с сестрой.

Этот подвал не походил на обычный стариковский склад со старыми лыжами, банками с краской и автомобильной резиной. Нет, здесь хранились настоящие сокровища: на стене висела «Карта добрых дел». Это была карта города тридцатилетней давности, где красным были заштрихованы участки, видимо, находившиеся под защитой ордена. Судя по штриховке, на тот момент удалось отвоевать у злых сил почти половину города.

Под бархатом пыли здесь дожидались своего часа компас, театральный бинокль, складной туристический нож, разнообразный инструмент: стамеска, молоток, отвертки, пила, рубанок, саперная лопата, топор, паяльник. Всё это ровно лежало на полках или свисало с гвоздей. На всех ручках и лезвиях, на старых кепках и флягах, везде, где только можно, были изображены золотые тритоны и аббревиатура «ОЗТ». Но самым главным экспонатом здесь, определенно, было воздушное ружье, от которого у Антона непроизвольно зачесались пальцы на руках.

Пока внуки завороженно рассматривали сокровищницу, дед незаметно стянул со стены пару постеров из зарубежного журнала для взрослых, которые его сын повесил здесь, уже будучи подростком.

Стены были исписаны черным: «Служу добру и свету», «Клянусь защищать слабых», «Даешь пять тысяч лет ордену!», «Никогда никого не обижу». А еще здесь на прищепках висели черно-белые фотографии детей в одинаковой форме: шорты, рубашки, пилотки. Но кроме привычных наборов одежды того времени, каждый из них держал в руке что-то с изображением золотого тритона: самодельные медали, платок, перчатки, а кто-то хвастался нашивкой на штанах.

— Это наш папа? — спросила Алиса, ткнув пальцем в мальчика лет десяти с широкой улыбкой и измазанными в земле коленями.

— Как ты легко угадала! — удивился дед.

— Я по улыбке поняла. Он всегда так улыбается, как мопс наших соседей.

— Так в чем смысл этого ордена? — с трудом скрывая любопытство, спросил Антон.

— Смысл — в борьбе со злом.

— Скука.

— А еще в древних тайнах ордена и в той силе, какую получают его служители. Это безграничные возможности. Тонкие материи, недоступные простому смертному.

Антон боролся сам с собой. Всё внутри него свербело, молило крикнуть, что это какой-то бред и сказки для детей. Но так трудно было отказаться от возможности узнать хотя бы часть сокровенного, что он сдался.

— Ладно, вступлю в этот дурацкий орден.

— Я тоже, я тоже! — запрыгала на месте Алиса, дергая деда за рубашку.

— Ха, вступит он, — засмеялся дед. — Сначала выполни условия, пройди испытание, а уж потом будет обряд посвящения.

— Какие еще условия? — нахмурился мальчуган.

— Каждому, кто хочет вступить, нужно выполнить три задания великих охранителей ордена и получить от них медали, — дед взял с полки одну из медалек и, протерев от пыли, показал внукам серебряный кружок с изображением земноводного. Антон, словно завороженный, протянул было руку, но дед спрятал медаль в карман. — Нужно заработать свои, — помахал он пальцем.

— И как мы найдем этих охранителей?

Дед взял с полки компас и протянул ребятам со словами:

— Идите туда, куда указывает стрелка. Охранитель призовет вас, когда вы будете близко.

Затем, достав из-под полок небольшой сундук, дед открыл его при помощи небольшого ключа и выудил из штанов пакет.

— А мне можно будет потом пострелять из ружья?

— Можно будет. Со временем, — дед говорил, а сам начал собирать что-то в пакет из сундука. Алиса решила, что это сокровища, и всячески пыталась заглянуть внутрь, но дед стоял так неудобно между стеной и полками, что голова девочки не пролезала. — Есть еще одно условие.

— Это какое? — спросил Антон.

— Обычно в орден принимают с девяти лет. Но твоя сестра уж больно хочет тоже.

— Я хочу! — подтвердила Алиса.

— Тебе придется ее брать с собой и следить за ней, потому что она маленькая, а условия обязан выполнить каждый.

— Да она не просто маленькая, — не верил такой подставе Антон, — она малявка приставучая и ябеда!

— Сам ты ябеда! Дед, скажи ему, чтоб не обзывался.

— Вот видишь, прямо при мне стучит!

— Условия есть условия.

Дед закончил наполнять пакет, затем закрыл сундук и начал продвигаться к выходу. Он снова щелкнул выключателем, солнышко погасло. С силой закрыв дверь, он выбил из нее немного пыли, и все трое чихнули.

— Ладно, по два добрых дела на каждого, и считайте, что вы приняты. А пока нарекаю вас рекрутами света и добра, — дед наконец справился с замком и отряхнул руки. — Еще вопросы есть?

— А что сегодня на ужин?

— Картошка, — ответил мужчина и потряс пакетом. Внутри что-то булькнуло. — Вы бегите, я вас сейчас догоню.

Ребята без вопросов пошли к выходу. Дед достал из пакета бутылек, отвинтил пробку, глотнул, крякнул и тут же вспомнил, что он без фонарика.

— Вернитесь! — крикнул он в темноту. Но толстый фундамент проглотил его голос и не подавился.

продолжение