— Груз доставлен! — громче колокольчика над дверью прозвенела Алиса, залетая в пункт выдачи.

— Ну наконец-то, — обрадовался Анатолий и тут же начал звонить: — Алло, это пункт выдачи заказов, ваши внуки пришли, — сообщил он по телефону.

— А что, теперь и внуков можно на маркетплейсе заказать? — спросила женщина, примеряющая туфли.

— Нет, этих семь и девять лет назад заказали напрямую у производителя, — замотал головой Анатолий, а затем обратился к ребятам: — Вы чего так долго? Дед ваш весь район уже на уши поднял.

— Мы множитель нашли! — еще более радостно объявила Алиса, и Антон кивнул в подтверждение.

— Множитель? Тот самый? Я их уже лет десять не находил. Ну ладно. В общем, на сегодня всё, остальные посылки уже разобрали. Держите, заслужили, — протянул оператор коробку с «рыцарскими доспехами».

— А медаль? — скрестил руки на груди Антон.

— Точно, медаль! — Анатолий похлопал себя по карманам, залез в кошелек, потом долго стучал пальцами по столу и, наконец, снял с шеи шнурок, на котором болтался золотой тритончик. — Держите, — протянул он медаль Антону, — отдам вам самую первую.

— А вам не жалко? — смотрела с восторгом Алиса на дар.

— Нет. Я давно перестал следовать кодексу ордена, а стоило бы. Мне самому теперь надо ее заслужить. Пусть пока будет у вас, раз уж вы нашли множитель. — Сказав это, Анатолий повесил медаль на шею Антону и пожал ему руку.

***

На улице смеркалось. Желтым загорались окна; на кухнях шипело масло, звенела посуда, бубнили телевизоры и ноутбуки. С автобусных остановок трусили в сторону своих домов возвращающиеся с работы уставшие горожане, давно забывшие, что такое летние каникулы.

Антон и Алиса тоже проголодались и устали. Да и не привыкли они так долго гулять без присмотра старших. Дед и бабушка явно давали им слишком много свободы, и брат с сестрой чувствовали себя неуютно.

— Вот ваши доспехи, — протянул Антон коробку верному рыцарю.

— Слава богу! Вы где пропадали? Ваш дед порывался мне уши надрать, как будто мне пятнадцать лет! Да и самому домой пора. Сижу тут весь день, жду вас, — пробубнил Валера, забирая коробку.

— А вы нас обманули, — фыркнула Алиса, обиженная тоном рыцаря.

— Да что вы говорите! Это как же я вас обманул?

— Сказали, что ваш брат на вас обижен просто так, а на самом деле вы ему машину без акку…акком…

— Без аккумулятора продали, — поддержал сестру Антон.

— Вы его адвокаты, что ли? Тоже мне, орденоносцы. Всё, идите! Фиг вам, а не медаль. И чтоб я вас тут больше не видел!

— Вы не имеете права! — топнула ногой Алиса. — Мы выполнили ваше задание! — кулачки ее сжались, а на глазах навернулись слезы.

— А вот вам новое: идите отсюда, пока я на деда вашего органы опеки не натравил. Ишь ты, гуляют тут без взрослых.

Алиса хотела было крикнуть страшное слово, за которое маму вызывали в школу пару месяцев назад, но ее отвлек Антон:

— Пойдем, — взял ее за руку брат, — он плохой. Дед был прав: зло побеждает.

— Да-да, идите, сопляки.

Алиса собиралась разрыдаться, но сдержалась. Вместо этого она схватила с земли кусок угля и запустила рыцарю прямо в новую куртку, которую он примерял.

— Ах вы засранцы! — рявкнул Валериан, взглянув на черное пятно. И ребята дали стрекача.

***

— Больше никаких заданий, всё! Гулять будете строго под окнами, чтоб я видела, — ворчала бабушка, раскладывая ужин по тарелкам.

— Значит, только две медали, — словно не слыша супругу, крутил дед трофеи внуков между пальцами.

— Ну, завтра что-нибудь еще сделаем, — пожал плечами Антон.

— Зло обычно не ждет до завтра. Оно будет только радо, если мы начнем откладывать на потом, — с серьезным лицом произнес старый служитель ордена. — Сейчас ешьте, отдыхайте, и устроим вечернюю вылазку.

— Но бабушка сказала…

— Бабушка права. Всегда права. И сомнению ее слова подвергаться не могут. Но мы пойдем вместе, а значит, я за вами присмотрю.

— Ого, вечернее приключение, — мечтательно произнесла Алиса.

— Точно, — подмигнул дед.

— Чего там про приключение? — обвела прищуренным взглядом всех троих хозяйка дома, грозно перекидывая половник из одной руки в другую.

— Мы собираемся в магазин за печеньем, — быстро поправил себя дед.

— Ура, вечернее печенье! — еще более радостно заликовала Алиса.

***

— Дед, а куда мы вообще идем? — поинтересовался Антон, когда все трое вышли из подъезда. Дед шагал уверенно и держался чуть впереди, как и полагается командиру отряда. Ребятам приходилось семенить за ним.

— Идем навестить хороших людей.

— А что в них хорошего? — спросила Алиса, забегая вперед деда.

— В них нет ничего плохого — и это уже хорошо.

Они прошли несколько домов, свернули у детского сада, вышли к частным домам.

— А далеко идти? — Алиса разглядывала осиротевшие улицы, погруженные в ультрамариновые сумерки.

— Уже пришли, — улыбнулся в бороду дед, подходя к какому-то одноэтажному домику, спрятавшемуся за выцветшим и местами покореженным штакетником. Дед постучал в зашитую зеленым листом железа калитку, и где-то неподалеку за забором раздался лай.

Через несколько минут сверху зажегся белый фонарь. Щелкнул замок, скрипнули петли. За калиткой появилась женщина возраста примерно того же, что и мама Антона и Алисы, только очень маленькая и щуплая, как подросток.

— Здрасти, Пал Василич, — устало улыбнулась она. — А кто это с вами?

— Внуки.

Дед не стал ничего говорить про орден, и ребята поняли, что перед ними никакая не охранительница и медаль они тут, скорее всего, не получат.

— Сегодня надо чем-то помочь?

— Да ну не то чтобы прям горит…

— Мы не прям горящее тоже уважаем.

— Ну, в общем, мясо привезли час назад, половину туши. Я сама порубить не смогу — топор тяжелый, да и не умею. А целую им не кинешь — надо на неделю растянуть.

— А еще?

— Ну и сетка в двух вольерах провисла, натянуть бы. Слушайте, мне так неудобно просить вас постоянно…

— А ты не проси, ты прямо говори: надо то-то и то-то, — улыбнулся дед, а затем скомандовал: — Рекруты, за мной!

Семейство прошло внутрь, обогнуло домик и оказалось на территории частного приюта, куда хозяйка забирала собак, приговоренных судьбой или людьми к жизни без тепла хозяйских рук или претендующих на усыпление.

Вольеры здесь когда-то сколотил дед со своими друзьями из ордена. Некоторых из старых тритонов уже не было в живых, другие переехали, третьи и вовсе забыли про орден. А дед остался: на свете, в родном городе, в ордене.

— Ну что, готов поработать настоящим орудием? — подмигнул дед внуку, показывая на огромный топор и на большую тушу, брошенную на колоду.

Антон неуверенно кивнул.

— А мне что делать? — спросила Алиса, переживая, что для нее не найдется занятия.

— Идем в дом, поможешь покормить щенков, — предложила хозяйка, и глаза девочки засияли ярче фонарей на центральной дороге.

Двор хорошо освещался, и дед, закатав рукава, начал рубить тушу и откидывать ровные куски на клеенку.

— Запомнил? — спросил он у Антона.

Мальчик неуверенно кивнул и подошел к колоде. Первые удары дед подстраховывал, а потом внук уже начал справляться самостоятельно. Сетку натянули все вместе, даже Алиса помогала: строго руководила процессом и отвлекала лающих собак танцами, когда у всех остальных начинали болеть уши от шума.

— Вот, — сунула хозяйка ребятам пакет с овсяным печеньем. — Спасибо большое за помощь.

После приюта семейство отправилось на автостанцию. Последний автобус только что закрыл двери, отъехал от остановки и, припарковавшись в ряду своих железных родственников, задремал.

Дед вместе с внуками подошел к кабине, из открытого окна которой вился сизый дымок.

— Вечерочка доброго, Алексеич, — отсалютовал дед.

— Паш, ты, что ли? — в темноте блестели чьи-то зрачки.

Алиса вцепилась брату в руку, боясь невидимого хриплого обитателя пустого автобуса.

— Я, — признался дед. — Как рука?

— Лучше. Но еще пока не прошла.

— Ладно, идем, откроешь нам свою каптерку. Я сегодня с помощниками.

— Деда, а кто это? — спросила чуть ли не шепотом Алиса.

— Это Филипп Алексеевич, водитель автобуса. Он руку повредил в бою со злобным гоблином на прошлой неделе.

— С настоящим гоблином? — вытаращила глаза Алиса.

— Еще с каким настоящим! — сказал водитель, покидая автобус. — Только настоящий гоблин будет грубить женщине на ровном месте. А этот… — было видно, как Филиппу Алексеевичу трудно противостоять гневу внутри себя, но он словно сдерживающийся ветер, чтобы не уничтожить мир, нашел в себе силу преодолеть ярость и обратить взор к мудрости и спокойствию, — этот гоблин еще и за волосы схватил пассажирку.

Договорив, он встал под свет горбатого фонаря так, что ребята смогли разглядеть его загорелое и сморщенное, как старый финик, лицо.

— Нам надо помочь Филиппу Алексеевичу вымыть из автобуса остатки нечисти, — объяснил задание дед, — а то с одной рукой ему тяжеловато.

Через пять минут ребята держали в руках ведра, швабры и тряпки.

Вчетвером с яростным криком они набросились на салон и принялись оттирать, отскребать и выметать всякую грязь в открытые двери.

— Смотри, — показала Алиса брату на смятую купюру под креслом. — Скажем?

— Конечно! — в голосе Антона не прозвучало даже нотки сомнения.

— О как! Тысячу нашли, молодцы, — похвалил водитель ребят.

— А вы найдете ее хозяина? — подозрительно посмотрела Алиса на Филиппа.

— Легко. У меня каждый день одни и те же люди ездят. Даже места занимают каждый свое. Молодцы какие! Паш, прям гордость берет, — потрепал Антона по волосам водитель.

— А-то! Чай моя кровь, — гордо поджал губы дед.

— Слушай, ты их в орден должен принять. Помнишь, был у нас раньше ОЗТ? Я им сейчас медаль Васькину дам, она у меня в сумке, — водитель бросился в салон.

— Дед, а ты чего не сказал, что мы уже почти в ордене?

— Ш-ш-ш, — прижал дед палец к губам.

Через пару минут Филипп Алексеевич вернулся, держа в руках медальку.

— Вот, возьми, — вложил он ее Алисе в руку. — Мой сын был тритоном. Очень сильным и очень добрым. Думаю, что ему было бы приятно узнать, что я отдал его медаль достойному человеку.

— Спасибо, — еле слышно произнесла Алиса, разглядывая подарок.

— Ну что, идем домой? А то бабушка нам всем троим всыплет, — позвал дед, и, попрощавшись с водителем, ребята отправились в путь.

— Дед, а где его сын? — спросил Антон, когда фигура Филиппа Алексеевича растворилась в темноте.

— Гоблины на него напали толпой. Он такой же, как отец, был, не мог пройти мимо, если кого-то обижают, — вполголоса ответил дед и тихонько пнул камешек, попавшийся ему на пути. — Зло побеждает чаще, чем хотелось бы. Обычно оно на два шага впереди.

— Значит, мы будем стараться шагать в сто тыщ раз быстрее, — сказала Алиса, сильно сжав медаль в своей руке. — Правда, Антош?

— Правда.

Первым делом по возвращении бабушка потребовала показать ей печенье, за которым они якобы отправились два с половиной часа назад.

— Вот оно! — торжественно подняла руку с пакетом Алиса.

— Всё продумали, хитрюги, — обвела всех троих своим фирменным прищуром женщина. — Ладно, разувайтесь, проходите, чайник сейчас поставлю.

Она вернулась на кухню, а уже оттуда крикнула:

— Звонила Зойка, сказала, что вы ее кота нашли, просила завтра к ней зайти. У нее для вас есть медаль.

— Медаль?! — переспросили в один голос брат с сестрой.

— Ага. Говорит, что позвонила младшему сыну, который сейчас в столице живет. Он разрешил отдать вам. Помнишь, Паш, Олежку Самсонова, с Димкой в параллели учился?

— Бобра-то? Конечно помню.

Дети вопросительно посмотрели на деда.

— Он вечно карандаши грыз, но при этом хорошо рисовал. Все плакаты ордена оформлял.

— Получается, что у нас теперь все медали есть? — быстро посчитала вслух Алиса. — Мы можем вступить в орден, так?

— Получается, что так, — кивнул дед.

Продолжение